В рамках задачи возврата потерянной из-за санкций доли на мировом нефтегазовом рынке Иран отказался поддержать инициативу России и ОПЕК о заморозке январского уровня добычи нефти. К этой блестящей, первоначально российско-венесуэльской идее, по информации главы Минэнерго РФ Александра Новака, готовы были присоединиться 15 стран, на которые приходится 73% поставок нефти на мировой рынок. Предполагалось, что выполнение этих договоренностей позволило бы снизить глобальное производство нефти на 1,3 млн баррелей в сутки. Но в условиях, когда Иран ускоренно наращивает нефтяной экспорт, собираясь вернуть утраченную в период санкций долю рынка, и становится новым мировым экономическим трендом, возможно, все усилия по заморозке окажутся бессмысленными.

Исламская Республика Иран (ИРИ) быстро увеличивает производство нефти. Так, по итогам 2015 года страна ежедневно добывала в среднем 2,8 млн баррелей в сутки. В январе производство нефти составило 2,994 млн баррелей в сутки, а в феврале — 3,132 млн баррелей в сутки. Согласно оценке Bloomberg, это месячный максимум иранской нефтедобычи с 1997 года. Что касается экспорта, квота Исламской Республики в ОПЕК в годы санкций не превышала 1 млн баррелей в сутки. Уже в начале марта объемы экспортируемой Ираном нефти увеличились до 1,8 млн баррелей в сутки, согласно заявлению руководства Национальной иранской нефтяной компании (National Iranian Oil Company — NIOC). Иранские власти планируют в ближайшей перспективе довести экспорт нефти до 2 млн баррелей в сутки. Сегодня Иран претендует на второе (после Саудовской Аравии) место по объемам нефтедобычи в ОПЕК, спустя семь-восемь месяцев после отмены санкций. 'Мы должны вернуть себе долю рынка, не обращая внимания на цены. Иран ничего не потеряет, если они упадут вдвое, а добыча при этом вырастет в два раза. Волноваться должны те страны, которым досталась иранская доля рынка',— утверждал иранский министр Биджан Намдар Зангане. Согласно оценкам, издержки на добычу 1 барреля нефти в ИРИ составляют в среднем $12. Увеличение показателей нефтедобычи является главной целью экономической политики ИРИ. Так, согласно планам иранского правительства, в период шестой пятилетней программы развития страны (2016-2021 годы) производство нефти в Иране достигнет показателя в 4,6 млн баррелей в сутки. В настоящее время страна восстанавливает уровень нефтедобычи на девяти месторождениях. В июне NIOC даже собирается вывести на рынок новый сорт тяжелой нефти, источником поставок станет месторождение в Западном Каруне неподалеку от границы с Ираком.

Генеральный директор Центра изучения современного Ирана Раджаб Сафаров

'Не прошло и трех месяцев со дня снятия санкций, а уже начался бум интереса к ИРИ. Даже за этот небольшой срок экономическое положение Ирана значительно улучшилось. В страну потекли десятки миллиардов долларов. Активизировалась реализация целого ряда проектов. Теперь Иран — привлекательная с экономической точки зрения страна. Эта новая экономическая Мекка привлекает сегодня очень многих инвесторов и ведущие компании мира. ИРИ — новый экономический тренд, создающий возможности для оживления европейской, мировой экономики. Сейчас началась оживленная борьба за место на иранском рынке. Те, кто сейчас успевает быстро и гибко отреагировать на условия (которые уже выдвигает Иран), и смогут занять определенные ниши на иранском рынке. Это будет золотая жила для собственного развития компаний, которым теперь доступны высоколиквидные сектора экономики Ирана. Увы, российским бизнесом было упущено золотое время, когда там никого не было и можно было легко заполучить любой проект на самых выгодных условиях. Наши компании слишком долго думали об этом. По большому счету это была банальная зависимость от Запада. Сейчас за этот лакомый кусок придется бороться на общих основаниях'.

Александр Шаров, генеральный директор группы компаний 'РусИранЭкспо', заместитель руководителя представительства ДК ШОС в Исламской Республике Иран

'На фоне электорального цикла в стране политикам, стоящим у власти в ИРИ, очень важно показать прогресс после снятия санкций, а США и ЕС выгодно поддержать эти политические силы, которые стали дрейфовать в сторону сотрудничества с Западом. Ресурсный потенциал Ирана действительно велик. Добывать нефть в стране не так уж и сложно: по структуре и качеству запасов иранская нефть ближе к легким в разработке ресурсам Саудовской Аравии. Однако, говоря о ресурсном потенциале, нужно отметить изношенность мощностей иранской нефтегазодобычи. Одна российская компания, проводившая исследования в 2011 году в иранской части Персидского залива, отмечая благоприятные условия на шельфе страны (глубина моря в 30-50 м, возможность использования относительно недорогих платформ, аналогичных тем, что сейчас работают в азербайджанской части Каспийского моря), рассказала о значительном износе транспортных систем на морских месторождениях. После предложения о замене одной из труб от иранцев был получен отказ, который многое объясняет в современной ситуации в Иране: 'Нет, эту трубу будет менять такая-то техасская компания, когда с нас будут сняты санкции...' Иранской нефтяной отрасли потребуется порядка $30 млрд, чтобы заменить оборудование, которое износилось за годы санкций, и вернуться на уровень нефтедобычи 2010-2011 годов.

Но я хотел бы отметить, что основной акцент в стране делается на дальнейшее развитие нефтепереработки и нефтехимии. Если это учесть, цифра необходимых инвестиций поднимается до $180 млрд. Каждый год в стране запускается два-три нефтеперерабатывающих и нефтехимических комплекса. Каждый из запланированных нефтеперерабатывающих комплексов стоит $5-8 млрд. Таких комплексов в Иране будет построено немало. В отличие от нефтедобычи, в иранской переработке нет государственного монополизма. Гораздо проще зайти в эту отрасль, где иранцы ждут инвесторов, в том числе российских.

Что касается газовых проектов, Иран может обогнать Россию и выйти на первое место по количеству запасов природного газа. Но для этого им нужно закончить ряд геологоразведочных проектов и пересчитать ресурсы на своих месторождениях. Основные объемы газодобычи приходятся на гигантское месторождение Южный Парс. Иранцы поступили очень мудро, сооружая для газа этого месторождения газохимические комплексы, каждый из которых способен перерабатывать порядка 10-15 млрд куб. м газа в год. Крупные газохимические комплексы были построены в Ассалуе, Джаме, Маруне. Сейчас в Иране строятся крупные мощности по производству метанола, аммиака. Любой излишек газа в ближайшие годы будет переработан в газохимические продукты, которые можно продать с большей рентабельностью. К марту 2018 года планируется добывать в Иране 1,1 млрд куб. м, в том числе на Южном Парсе около 0,75 млрд куб. м. ИРИ рассчитывает нарастить экспорт природного газа в Ирак, Пакистан, Оман и другие страны. В ближайшие десять лет до Европы экспорт собственно иранского трубопроводного газа вряд ли дойдет. Реализация проекта строительства мощного газопровода в европейском направлении через Турцию пока невозможна. Власти Ирана подходят к этому вопросу прагматически, понимая, насколько напряженные сейчас отношения с турками. Проложить газопровод через недружественную страну, используя гигантские вложения, это из разряда фантастики. Иранский министр нефти Зангане, выступая перед Еврокомиссией, несмотря на свою прозападную ориентацию, четко сказал по этому вопросу свое 'нет'. Иранцы говорят: 'Приезжайте к нам, мы дадим вам возможность построить заводы по сжижению природного газа на наших условиях, и возите газ в Европу на СПГ-танкерах'. В ИРИ продолжает действовать лозунг: 'Ни Восток, ни Запад, а Исламская Республика Иран''.

Ариэль Коэн, ведущий эксперт Атлантического совета, директор Центра энергетики, природных ресурсов и геополитики Института анализа глобальной безопасности

'Результаты выборов не означают, что Иран завтра станет частью западного мира, признает Израиль, а на площадях в Тегеране перестанут кричать 'Смерть Америке!'. Но то, что мы видим сейчас,— это исторический процесс, социальные изменения в ИРИ. Новое поколение молодых иранцев, жители городов и более образованная часть населения заявили о своем желании больших экономических возможностей, и у них нет резко выраженной антиамериканской направленности. Я бы хотел воздержаться от проведения параллелей с Россией, но то, что сейчас происходит в Иране, напоминает отчасти переход от Сталина к Хрущеву или от старого руководства КПСС к Горбачеву. Но нельзя забывать, что в Исламской Республике Иран роль силовиков остается центральной. Однако специфика Ирана заключается в том, что силовые структуры у них в значительной степени связаны с бизнесом. Из-за санкций в стране наблюдается дефицит высокотехнологичных продуктов, начиная с самолетов и заканчивая буровым оборудованием. Сейчас этот дефицит будет восполнять в основном Запад. Что дальше? Возможен ли будет переход от исламской квазидиктатуры к открытой экономике? Думаю, это будет очень сложный процесс. Что касается нефтегазового потенциала Ирана, в первую очередь добыча будет восстановлена на тех нефтяных месторождениях, где это можно сделать с наименьшими затратами. Однако здесь 'игра в долгую' с горизонтом в 30 лет. Кроме того, огромные газовые ресурсы диктуют Ирану необходимость развития газопереработки и производство сжиженного природного газа. Здесь сроки меньше — семь-десять лет. Думаю, что императивом для иранцев должны стать трубопроводные поставки через Турцию в Европу. Если бы я был на месте турецкого президента Эрдогана, я бы договорился с иранцами о трубе мощностью 30-40 млрд куб. м. Но между Турцией и Ираном действительно сейчас много противоречий...'

Мария Кутузова